Minval.az предлагает читателю дебютное интервью артистки Государственного театра оперы и балета Нины Макаровой, обладательницы потрясающего сопрано. Нина исполняет ведущие партии — Амнерис в «Аиде», Мадлену в «Риголетто», Азучену в «Трубадуре». И ее уже успела от души полюбить наша бакинская публика. Примечателен факт, что ее тезка и однофамилица уже когда-то прославилась на весь мир – знаменитая Нина Макарова, советский композитор, автор, написавший музыку ко многим драматическим спектаклям и фильмам. И хотелось бы верить в то, что наша бакинская Нина Макарова однажды взойдет на самую лучшую мировую оперную сцену.
Нина – коренная бакинка, и родилась в обычной семье рабочих, не имеющих к музыке никакого отношения. У Нины два высших образования: сразу после школы она поступила в физкультурный институт на факультет художественной гимнастики и по окончании вуза стала работать по профессии в спортивных профсоюзах.
Нина Макарова пришла к музыке, будучи уже взрослым человеком: на тот момент ей было 27 лет, она уже была женой и матерью. Все началось в 2010-м году — с прослушивания у Самира Алиева в Союзе композиторов, в ходе которого выяснилось, что у Нины прекрасные голосовые данные. Самир Алиев посоветовал девушке пойти в консерваторию на прослушивание у профессионалов. Нина пришла в Консерваторию и в дверях столкнулась с народной артисткой Азербайджана Натаван Шейховой, которая, прослушав Нину, задала ей один единственный вопрос: «Действительно ли вы хотите серьезно заниматься пением?». «Да, хочу петь, хочу поступать, хочу посвятить искусству жизнь», — ответила Нина. И оказалась права. Она действительно решила жить сценой, игрой, великим искусством оперы.
Так жизнь бывшей спортсменки началась с совершенно чистого листа. Нина начала учиться вокалу у Натаван Шейховой, режиссером оперной студии была Зейнаб Сафина.
Когда Нина Макарова закончила Консерваторию, ее дипломной работой стала опера «Трубадур», Азучена. Могла ли Нина знать тогда, что именно эта роль в ее судьбе станет культовой?
В Государственный театр оперы и балета Нина пришла, когда ей уже исполнилось 32 года и с тех пор театр стал для Нины вторым домом.
— Именно в роли Азучены я и увидела Вас впервые на сцене театра оперы и балета. Вы были настолько неузнаваемы, что даже сотрудники театра, сидящие в зале, не сразу сказали мне – кто именно исполняет эту роль. По началу я думала, что роль Азучены исполняет гастролерша, но когда я узнала, что вы – актриса Азербайджанского государственного театра оперы и балета, то в голову сразу же пришла мысль – сделать с Вами интервью. Мне хотелось знать, как может такая молодая и красивая женщина сыграть роль глубоко трагичную, роль старухи, потерявшей ребенка и пережившей столько горя….
— На самом деле это очень сложная роль – и по вокалу, и образно. Азучена – по сути, не старая еще женщина, просто горе согнуло ее до земли, жизненные трагедии сделали ее мстительной, отрешенной.
— Бытует мнение, что роли накладывают определенный отпечаток, и по жизни многих артистов они проходят своеобразной красной линией. И некоторые артисты даже повторяют судьбу своих героев. Вы в это верите?
— Так только говорят, возможно, это и есть на самом деле. Но не в моем случае. Я, слава Богу, не переживала никаких жизненных трагедий. Но когда я заканчивала 4-й курс (дипломная работа), со мной очень хорошо поработала Зейнаб ханум, которая советовала для подготовки к роли Азучены смотреть как можно больше трагедий, ознакомиться визуально со всеми оттенками переживаний женщины, потерявшей цель жизни, ребенка, мечты. Она советовала мне представить, каково это – когда жизнь рушится, и приходится начинать все с нуля. Ведь Азучена вырастила ребенка своего врага, врага, который беспощадно сжег ее мать. И в ней борются две стихии: месть и любовь, которую цыганка Азучена не смогла дать своему родному ребенку.
— То есть вы предпочитаете трагизм в сценических образах? Это вам больше по душе?
— Почему-то да. Даже в жизни я люблю слушать грустную музыку. Я не знаю – почему… Характер у меня веселый, я – человек общительный, люблю смех, людей, шутки, но оставаясь наедине с собой это все как будто куда-то исчезает и меня охватывает чувство непонятной грусти – то ли по своей несбывшейся мечте, то ли о прошлом…
— Нина, Вы – единственная русская женщина в коллективе артистов оперы. И это особенно приятно: наш город всегда был интернациональным…
— В оперной труппе – да, я единственная русская. Но в самом театре оперы и балета я не единственный русский человек. В балетной труппе у нас работают Юрий Лобачев, Макар Ферштандт. Да и вообще коллектив оперного театра – интернациональный – был, есть и будет. Да и вообще национальность значения не имеет. Я, русская по национальности, являюсь дочерью своего родного Азербайджана, я патриот своей страны. Куда бы я не уезжала, у меня начинается жестокая ностальгия, я хочу поскорее вернуться домой, на родину. Ни разу я не слышала – никогда – чтобы кто-то упрекнул меня в том, что я — русская. Такого не было никогда и нигде: ни в Консерватории, ни в Театре, ни вообще кода-либо в жизни.
— Вы исполняете репертуар опер, написанных азербайджанскими композиторами?
— Да, конечно. Я исполняю роль Гюлюш в опере Фикрета Амирова «Севиль». Это одна из моих самых любимых ролей.
— Вы говорите на азербайджанском языке?
— Да, конечно! Я стараюсь как можно больше разговаривать на азербайджанском. Хотя в семье у нас культивировался русский язык. Но в основном я себя одергиваю и пытаюсь говорить только на азербайджанском и ребенка своего учу разговаривать на азербайджанском языке, потому что хочу, чтобы сын в совершенстве знал язык совей родины.
— Нина, у вас помимо прекрасного голоса еще и редкие данные драматической актрисы. Скажите, где Вы научились так мастерски вживаться в роли?
— Я стараюсь просто жить. Никаких спецэффектов актерской игры, никаких профессиональных жестов или мимики, как это принято в актерских школах. Конечно же, школа актерского мастерства важна, но в первую очередь, ты должен просто ЖИТЬ. Кроме того, огромная подмога – это безупречное знание образа, его эпохи, его характера. Прежде чем браться за роль, нужно изучить время своего героя, моду и обычаи, историю, события его времени. Необходимо знать не только свою партию, но также и партии всех артистов, занятых в спектакле. Иначе будет пустота, не заполненная ни чувствами, ни действиями. И, конечно же, необходимо хоть немного знать язык, на котором ты поешь.
— Однажды в интервью одна из российских молодых исполнительниц призналась, что забыла слова в своей партии. И знаете, что она сделала? Пропела свои имя и фамилию, а также домашний адрес. А что пропеваете Вы, когда забываете слова? Ведь это случается со всеми артистами.
— Однажды действительно я забыла слово. И пропела предыдущее, потому что оно ложилось на ноту. Прозвучало хорошо (смеется). А справляться со страхом и волнением помогает только одно средство: уходить с головой в образ и не замечать больше ничего. Не надо думать о костюме, о гриме, о походке, о том, кто сидит в зале, иначе волнение усугубится, и отразится на голосе. Нужно уметь выкладываться. Но скажу вам, что я всего один раз осталась довольна своей работой, потому что была опустошена полностью. Это было непередаваемое ощущение: во мне не осталось ни страха, ни тревоги, ни эмоций – все ушло. Мне больше нечего было сказать зрителю.
— Мне приходилось беседовать с начинающими оперными певицами, проживающими в России. И одна из них призналась, что спасается от самой себя, убегая после спектакля на самую грохочущую дискотеку, чтобы, по ее словам, «вытряхнуть» образ героини и вернуться в настоящее. Как Вам удается выходить из столь тяжелых и трагических образов?
— Из образа выходить сложно. Очень сложно. Иногда с этим приходится жить. Невозможно сбросить его, как змеиную кожу – сразу и быстро. Иногда остаешься в таком состоянии неделю… Постепенно образ уходит. Одно скажу: на дискотеку я не бегу. Я вообще я не люблю эстраду, особенно современную, не имеющую никакой духовной ценности. Ну, разве что, классику эстрады еще могу послушать. А в жизни я – фанат классической музыки. И моя мечта – спеть Далилу в опере «Самсон и Далила» К. Сен-Санса или Эвридику в опере Глюка «Орфей и Эвридика». Дай Бог, чтобы эти произведения были поставлены на нашей сцене. Очень бы хотелось… И еще я очень люблю мугам. Какая мощь и красота, какая сила заложена в нем! Это одновременно и боль, и любовный стон, это и поэма, и проза, это Низами, это Кара Караев, это Баку, это Карабах…. Все пропевается на таком колоссальном надрыве! Только азербайджанцы – народ с древней историей, народ, чье искусство отсчитывает свои шаги от времен огнепоклонников, могли создать эти великие песнопения. И я не зря сказала про огонь. Одлар Юрду – это моя Родина. И потому у всех ее сынов и дочерей – огненные сердца.
— Наверняка, вы, как любая оперная певица, хотели бы спеть в дуэте со звездой оперной сцены. Есть у вас мечта? С кем бы Вы хотели петь, Нина?
— Увы. Моей мечте уже не дано осуществиться. Моим кумиром был Дмитрий Хворостовский, с ним я всегда хотела спеть. Но его не стало. И с этой болью я до сих пор не могу справиться…
— Что бы вы хотели сказать нашей публике? Ведь все мы являемся ее неотъемлемой частью. И сейчас у вас есть прекрасная возможность обратиться ко всем нам.
— Азербайджанцы – народ музыкальный, музыка у нас в крови. Наша публика любит всё, что мы делаем, она на УРА принимает все спектакли, все постановки – в любом жанре. Это самая благодарная и душевная публика, наверное, во всем мире. Всякий раз, выходя на поклон, мы, артисты, слышим восторженные овации, и понимаем: любят, ценят, довольны! И для нас это понимание и поддержка очень ценны, очень важны. Пользуясь случаем так же хочу сказать спасибо и руководству театра, которое всегда дает дорогу молодым, и этот принцип всегда приносит только самые лучшие результаты.
Яна Мадатова
Minval.az